Интервью с Денисом Гайворонским (часть №2)
АВТОР: АНДРЕЙ БУЛАВА

Интервью 2017 года

Первую часть интервью вы можете прочесть здесь

Ключевые темы второй части интервью: полезность продуктов, что такое счастье, какова важность самореализации, эгоизм, помощь от государства, каково это терять $300 тыс., цена или ценность, страх и как он мешает жить.

Булава: Как ты сейчас ведешь переговоры с ритейлом в России?

Гайворонский: Сейчас никак, потому что я принципиально не хочу этого делать и никому не рекомендую. Вступаю в переговоры только в том случае, если представители ритейла выходят на меня сами.

Обычно все происходит следующим образом: вот мой продукт, вот мои условия. Не поверите, но ни один ритейлер еще не согласился на сотрудничесвто.

Они тут же начинают гнуть пальцы: «Вот мы такие!». И что? Вы такие, а я такой. Значит, нам не по пути!

Я просто понимаю, что за нами будущее. Когда меня спрашиваю, каким бизнесом заниматься, я отвечаю так: в ближайшие 100 лет самыми классными, вкусными и перспективными направлениями в бизнесе будут еда и IT-технологии.

И если нам уже никогда не удастся догнать Силиконовую долину, то вот еда – это то, на чем мы должны сконцентрироваться.

Поэтому вопросы, связанные с органикой еды, с каждым десятилетием, будут все острее и острее.

Булава: Полезность продуктов – это же такой плавающий момент, не совсем понятный. То мясо вредное, то, наоборот, полезное. То полезно сыроедение, то это вредно. Есть ли уже какая-то определенность касательно этого вопроса?

Гайворонский: Люди занимаются бредом! Какие-то маркетологи придумали очередной продукт, выдвинули его в число тенденций. И все…это красиво распространяется по миру.

Все основано на психологии человека. Каждый из нас хочет быть социально значимым, хочет чувствовать себя приобщенным к какой-то культуре.

«Глютен – это плохо! Нужна безглютеновая еда». Ребят, это запустили американцы, которые из-за того, что последние 50 лет играют в игру с ГМО, получили сбои на гормональном уровне. И глютен вдруг стал для них вредным.

Мой совет: перестаньте читать все эти тренды и живите ощущениями. Ешьте то, что вы хотите и чувствуйте свой организм. И прекратите своему мозгу говорить, что есть хорошо, а что есть плохо. Не занимайтесь самобичеванием!

Булава: Поскольку бизнес будет всегда выигрывать, мы видим на полках огромное разнообразие непонятных продуктов…

Гайворонский: …Мы видим маркетинг. Мы видим красоту идей. Это бизнес.

По моему мнению, современный человек употребляет слишком много еды. Хватит зарабатывать на унитаз [улыбается]!

Еще люди совершенно не интересуются тем, чем они питаются. Они не читают этикетки…

Булава: …Ну ты же профессионально этим занимаешься! Вот я, например, когда читаю эти этикетки, не всегда понимаю, о чем там написано…

Гайворонский: Ок, да, мы профессионально этим занимаемся. Но почему-то люди, поздравляя друзей / родственников / коллег на дни рождения, чаще всего желают здоровья, аргументируя это тем, что это самое главное. Если здоровье есть, то и все остальное будет.

То есть все осознанно понимают, что это важно, но не могут сделать элементарную вещь – изучить что из чего состоит.

Сейчас люди все больше становятся заложниками маркетинга. «О, у Мээрим классные туфли и я тоже их хочу!». Почему Мээрим купила именно их – это уже никого не интересует.

Пожалуйста, если вы беспокоитесь о своем здоровье, начните изучать то, что вы едите.

Булава: Это вообще возможно обеспечить наши рынки качественным продуктом в виде полезного молока? Нужный ли это продукт в чистом виде людям?

Гайворонский: По-настоящему хорошего молока максимум 10%...

Булава: …Ты сейчас про Кыргызстан говоришь?

Гайворонский: Это про все постсоветское пространство. Перейдем к другим вопросам.

Думаю, что большинство твоих читателей – люди умные. Так вот, если у молока срок годности 6 месяцев или год, покупая его, вы вообще задумываетесь – как молоко может храниться так долго?

Это просто белая вода с антибиотиками.

Здесь элементарно: все то, что натуральное, качественное и природное, - очень быстро пропадает.

Сколько человек может прожить без еды? Около месяца. Сколько может прожить без воды? Неделю.

Это же применимо и в отношении продуктов. Например, если еда при комнатной температуре начинает пропадать в соответствии с природными нормами, то это чистый продукт. Если же она стоит на столе без году неделю и с ней ничего не происходит, то знайте, умы бизнеса, технологий, маркетинга и т.д. уже добрались до нее своими меркантильными руками.

Булава: Хорошо, тогда ответь на такой вопрос: возможно ли, что мы когда-нибудь придем к тому, что на полках будет стоять «здоровое» молоко?

Гайворонский: Однозначно, нет!

Булава: Бизнес не даст?

Гайворонский: Да, бизнес, но и люди сами не дадут. Посмотри на тренд урбанизации: села пустеют, а крупные города разрастаются.

Сейчас люди, в большинстве своем, хотят ездить на машинах, носить рубашки и жить в бетонных домах в 100 этажей.

Я считаю, что буквально лет через 20 мы придем к такому явлению, как «город в городе». Это такая «коробка» размером километр на километр и в высоту 500 метров. Искусственный воздух, бетон, стекло. Где там место сельскому хозяйству? Где место нормальной еде?

Булава: Наши страны останутся единственными производителями здоровой еды…

Гайворонский: …Печально, но нет. Я был на одной правительственной презентации, где увидел вот такие данные: на сегодняшний день, в Кыргызстане, состоящем из семи областей, то бишь из 7 крупных городов, соотношение населения в этих городах и регионах равно 30 на 70, где 30% приходятся на города, а 70% - на села и пр.

По прогнозам Национального статистического комитета КР, в 2040 году это соотношение будет равно 80 на 20.

Казалось бы, что до 2040 года еще далеко, но на самом деле осталось всего каких-то 22 года (с копейками).

И умен будет тот, кто поймет, что смотреть надо в сторону регионов. Потому что через 22 года, когда на еду «урбанизированным» 80 процентам будет хватать от силы 15 минут и скорее всего их еда будет выглядеть словно из футуристических фильмов, взрастет спрос на натуральное питание. И регионы будут жить в достатке, так как известно, что дефицит всегда ведет к высоким ценам.

И если вы сейчас боитесь что-то менять, то, уважаемые читатели, пожалуйста, поймите, что вам надо думать о следующем поколении.

Булава: Насколько натуральное молоко у КД «Куликовский»?

Гайворонский: Мы используем только фермерское молоко. Поэтому, когда задают вопрос о том, насколько «Куликовский» сможет вырасти в объемах, я отвечаю, что мы никогда не станем как Nestlé.

Говоря о цифрах, мы можем вырасти в 2,5-3 раза. На больше у меня просто не хватит молока.

Если я пойду дальше, то это уже будет не «Куликовский». И это наша ценность.

Многие удивляются, заявляя: «Это ведь бизнес. Вы теряете огромные деньги!». Ну и что?

В конце жизни, нас, славян, ждет два куба дерева. Азиатов ждет три квадрата ткани. Мы как пришли в этот мир с голой попой, так и уйдем. Не все измеряется деньгами.

Здесь вопрос ценности. И если вы думаете, что мои слова – это пустые бла-бла-бла ради пиара, то уверяю, это лишь вопрос вашего восприятия.

Булава: Можешь ли ты назвать себя по-настоящему счастливым человеком?

Гайворонский: Пока нет. Потому что последние несколько лет я нахожусь в состоянии трансформации своих ценностей. И этот процесс пока не окончен на все 100%.

Да, у меня есть прекрасные дети и прекрасная семья. Безусловно, это счастье. Но мы все личности. И если на личность посмотреть со стороны, я считаю, что у нее отсутствуют половые отличия. Это не муж, не жена. Никто.

Если смотреть со стороны религии, то личность – это душа. Если смотреть со стороны психологии, то это, наверное, наше ментальное сознание. Если с позиции эзотерики, то это энергия.

Булава: На сколько процентов ты самореализован?

Гайворонский: Примерно на 30%. Я считаю, если люди с постсоветского пространства называют больший процент, то это неправда. Скорее это излишняя нескромность.

Булава: Тебе 34 года, в ближайшую пятилетку ты станешь миллионером. По большому счету, для многих это мечта. И ты являешься примером…

Гайворонский: …В основном, я являюсь примером для стартаперов. А те, кому от 30 до 40 лет, считают, что мне просто повезло, либо, пообщавшись со мной, они говорят, что я просто больной.

Мне это и радостно. Я не называю себя больным, хотя нужно понимать, в каком именно значении применяется это слово. Потому что только безумцы могут изменить этот мир.

Самый яркий пример современности – Илон Маск. Из-за многого, чем он занимается, ему часто говорят: «Ты – дурак, это невозможно!». «Ок, невозможно? Я сделаю!», - отвечает он. И делает.

Вот увидите, что в ближайшее время, благодаря Илону, появится возможность летать в космос не за $20 млн., как предлагает США, а всего за 2$ млн.

Ни в одной его речи я не слышал, что основная его цель – деньги. Он знает, что он умрет, но он хочет умереть не как все. «Я хочу, чтобы меня похоронили на Марсе», - вот цитата из его речи.

И для этой цели он создает кучу бизнесов. И я уверен, что он добьется своего!

Булава: Так это в чистом виде зашкаленный эгоизм!

Гайворонский: Уважаемые читатели, если вам говорят, что вы – эгоист, то, по моему мнению, вы должны радоваться этому.

По мне, эгоизм – это и есть душа. Это внутренняя энергия, которая делает нас личностью…

Булава: …Это словно палка о двух концах. С одной стороны, эгоизм – это некий драйвер. С другой, он съедает людей…

Гайворонский: …Да не съедает эгоизм людей! Людей съедает алчность, звездность…

Булава: …Хорошо. Что ты делаешь, чтобы тебя это все не съело?

Гайворонский: Меня, грубо говоря, спасает эзотерика и, неким образом, буддизм. То есть медитации, природа, общение с духовными людьми.

Я, конечно, приношу свои извинения, но я считаю себя атеистом. Поэтому под «духовными людьми» я не имею в виду тех, кто говорит, что вся суть в Исламе и ты должен верить в Аллаха. Или вся суть в Христианстве, и ты должен принять Иисуса.

Я считаю, что в каждом из нас есть частичка чего-то высшего.

Булава: …Мы видим, что власть развращает все вокруг. Что ты делаешь, чтобы она тебя не развратила? Я услышал про медитации, но с чем ты сверяешься?

Гайворонский: Здесь тоже самое, что и с едой. Ешьте что хотите, главное чувствуйте себя хорошо.

Зарабатывайте большие деньги, не бойтесь их. Но когда вы получите эти деньги, постарайтесь прочувствовать, что они вызывают в вас.

Вы хотите купить крутой особняк, обзавестись охраной и слугами, которые будут помогать вам ощущать себя барином? Или вы хотите на эти деньги дальше создавать бизнес, строить школы, социальные объекты и так далее?

И не витайте в облаках, заявляя, что деньги негативно не повлияют на вас! Пока в ваши руки не попадет первый миллион, вы не поймете, как вы поступите.

Булава: Есть человек, который останавливает тебя и говорит: «Смотри на меня, я твое зеркало. Сейчас, например, ты обнаглел. А вот сейчас все нормально»?

Гайворонский: Мое зеркало – это все богатые люди. Смотря на них, я отмечаю для себя, как нужно и не нужно поступать в определенных ситуациях, когда я достигну их уровня достатка, к которому я пока только стремлюсь.

Лично для меня есть две не очень хорошие поговорки. Первая: «Инициатива наказуема». Я считаю, что инициативу надо проявлять. И неважно, какой она будет иметь результат. Ведь все мы люди. Мы имеем право на ошибку.

Булава: …Самый большой убыток, который вы понесли из-за плохого результата?

Гайворонский: …$300 тыс. Это лично мои деньги. Если говорить о компании, то сумма больше $1 млн.

Из-за этого моя семья до сих пор живет в квартире в 55 кв.м. Я потерял трехэтажный особняк, и я об это не жалею.

По моему мнению, жалость – это глупая вещь. Если бы я не проявил ту инициативу, я бы не приобрел этот опыт.

Вторая поговорка, которую я считаю не очень хорошей, звучит так: «Не надо быть эгоистом. Надо быть альтруистом и все делать для людей».

Почему все считают, что эгоизм – это плохо? Ведь если ты не любишь, не уважаешь и не ценишь себя внутренне, ты никогда не сможешь оценить по достоинству внешнее.

Если посмотреть на постсоветских бизнесменов, то из них 99% добились своего благосостояния не честным путем. Им легко говорить, что надо быть альтруистом.

Ребят, если вы добьетесь своего успеха абсолютно честным способом, ценя и уважая себя, то, как мне кажется, вы будете любить и свой продукт. И не позволите деньгам главенствовать над балом.

Например, вы занимаетесь пищевой промышленностью и знаете цену своей жизни и своего здоровья; вы не боитесь, что вашим продуктом будет питаться ваша семья, то уверен, что у вас будут совершенно другие ценности. То есть вы будете тем самым эгоистом.

Я не ценю деньги. Деньги – это следствие моих ценностей.

Булава: Да, я понял. Скорректирую немного вопрос: когда человек приложил усилия, но совершил ошибку, мы говорим, что главное – это намерение. Дело не в том, что эгоизм – это плохо, а альтруизм – хорошо. Ведь без одного невозможно определить другое. То, что ты описываешь, как раз говорит об альтруизме. Потому что черным по белому ты заявляешь: «Я хочу, чтобы люди потребляли нормальный продукт»…

Гайворонский: …Скажу так: я хочу этого, потому что я знаю, что это мое конкурентное преимущество…

Булава: Ты сказал это в первый раз! Все что ты говорил до этого касалось ценностей…

Гайворонский: …Да, вопрос в чем: если мы смотрим только на бизнес, я знаю, что не все смогут это употреблять.

Когда спрашивают, пессимист я или оптимист, я отвечаю однозначно, что я – реалист.

А реальность такова, что невозможно удовлетворить всех клиентов, от сюда и вытекает необходимость в создании разных продуктов.

Булава: Хорошо, давай перейдем к следующей теме. Что это за концепт такой «премия магазином»?

Гайворонский: Это входит в систему мотивации.

Булава: Чья это мыла идея?

Гайворонский: Моя. Потому что, придя в компанию, я применил ее на себе. И если это мотивировало меня, то это будет мотивировать и мою команду.

Булава: Я знаю, вы подбираете сотрудников каким-то хитрым способом. Также вы сотрудничаете с колледжем и выдаете премии особо талантливым студентам…

Гайворонский: …Да, но здесь надо разделять два вида критериев. Первый как раз касается сотрудников-пчелок, которые своими ручками собирают торты. Второй касается менеджмента.

Для первых мы работаем с техническим училищем, у которого есть кондитерское направление обучения. Здесь задача HR-специалиста выявить среди большого количества выпускников будущих звезд.

А среди менеджмента для нас вообще неважны никакие дипломы…конечно, диплом о высшем образовании является преимуществом, но все же…

Булава: Как ты отбираешь людей?

Гайворонский: …При отборе, я руководствуюсь правилом: «Я лучше возьму человека и сделаю из него профессионала, чем я возьму профессионала и сделаю из него человека». Не помню, кому именно принадлежит эта цитата.

На первом месте, в менеджменте, для нас важна личность. Потому что в постсоветском пространстве суперпрофессионального менеджмента не существует. Он еще не создался и не сформировался.

Обычно собеседование проходит около двух часов. Самое интересное, что в последствии оклики, получаемые мной от общих знакомых с соискателями, относительно однотипные: «В моей жизни никогда не было такого собеседования».

Булава: Что такого «интересного» происходит во время собеседования?

Гайворонский: Обычно все строится по плану: 10% о профессиональном, 90% - о жизни. Для меня крайне важно, чтобы человек не просто для галочки говорил о том, как он любит свою жену и детей. Я расспрашиваю о пикниках, о совместных походах в парки, о совместных покупках с женой. Казалось бы, это банальные вопросы, но с помощью них я вижу всю личностную глубину.

Еще для меня важно понять, что происходило с соискателем в период от 3-х до 14 лет. Потому что, поняв это, вы на 70% сможете предугадать, какой человек сидит перед вами. Это его основа.

Булава: Вернемся к мотивации. Что нужно для того, чтобы человек из сотрудника превратился в партнера компании?

Гайворонский: Практически всем менеджерам не хватает смелости. Это главное. Ведь что есть менеджмент? Это способность брать на себя ответственность и принимать решения.

Или наоборот: принять решение, взяв на себя ответственность.

Пропасть невозможно перепрыгнуть на 99%. Ты ее либо перепрыгнул, либо нет. То есть ты либо принял ответственность и решение на 100%, либо нет.

Я строю все на либерализме. Все топ-менеджера КД «Куликовский» равны мне. И я рад, когда сотрудники, не боясь меня, высказывают свою точку зрения.

Булава: Так как ты понимаешь, что именно этот сотрудник дорос до позиции топ-менеджера?

Гайворонский: Путем наблюдения на протяжении трех лет. Глуп тот бизнесмен, который хочет вырастить себе супер продавцов за две недели. За это период возможно лишь обучить их какому-то одному навыку, но не более того.

Или вот еще пример. Вы решили стать вегетарианцем. Не слушайте тех, кто заявляет, что они в одночасье стали веганами. Если даже это и так, то они причинили своему организму огромный стресс. Потому что опять же, для всего нужно время.

В нашем менталитете само долго происходят изменения в сознании и мышлении.

Допустим, подошел ко мне менеджер и начал спорить со мной, и я отчетливо понимаю, что в данной ситуации неправ именно он. Если бы я был классическим руководителем, меня бы это, скорее всего, возмутило. Но тут для меня куда важнее осознание, что менеджер начинает учиться принимать решения, взяв на себя ответственность.

Булава: Пустышек ты сразу распознаешь?

Гайворонский: Конечно! В 90% случаев мой стиль менеджмента – это провокация. Этому я принуждаю людей, чтобы они что-то делали. И параллельно накладываю на них некоторые свои ценности.

Кто не ошибается, тот не развивается. Но если ты шел и наступил на грабли, понял свою ошибку, разворачиваешься и опять наступаешь на эти же грабли…то, при наличии некоторых смягчающих факторов, мы дадим еще один шанс. Но, если это будет продолжаться и дальше, то я подхожу и говорю, что этот человек – идиот. А с идиотами мы не работаем.

Новоиспеченным менеджерам я даю 2-3 месяца для «ничего неделания» и наблюдения. После он должен прийти ко мне с заметками, в которых будет отмечено, что он увидел и какие идеи он готов предложить.

Конечно, я могу порекомендовать или намекнуть, что ему необходимо делать. В редких случаях, я говорю, что именно делать. Но если он прибегнет к последнему варианту, то это не сыграет в его пользу, потому что если он сам не научится принимать решения, то в случае моего внезапного ухода, чем он будет заниматься?

Булава: Понятно. Мы постоянно говорим про внутреннее, предлагаю перейти к внешнему: что должно делать государство? Поделись своим мнением.

Гайворонский: Мое мнение, что для бизнеса, по крайней мере на данный момент, ничего. Помощь государства должна быть направлена на разрешение социальных проблем.

Булава: Раз мы затронули эту тему, то давай уточним: есть четыре субстанции, которые должны двигаться свободно, - это деньги, товары, люди и информация. Ты согласен с тем, что сделать эти субстанции свободно движимыми – это государственная ответственность?

Гайворонский: Тогда я задам обратный вопрос - что есть государство? Кто есть государство?

Булава: Это группа людей, которая представляет государство…

Гайворонский: …Знаешь, это же интересная палка о двух концах. Когда ты идешь к чиновнику и даешь ему взятку, то оправдываешь это тем, что для тебя важна скорость процессов. А если взять и просто набраться терпения? Не платить?

Как может погаснуть костер, если в него постоянно подбрасывают дрова? Правильно, никак.

Скорее всего, у читателей возник вопрос: как не давать, если они требуют? Ребят, они требовали, требуют и будут требовать. Примите это как данность. Потому что, если вы станете на их место, то, скорее всего, вы точно так же будете себя вести. У всех чувство нехватки в крови. Мы все хотим дорваться до власти.

Подумайте, чего вы хотите? Если вы хотите, чтобы убыстрились ваши процессы, и вы взамен готовы дать взятку, то в данном случае именно вы и виноваты. Не в том, что вы дали деньги, а в том, что вы не проактивно мыслите.

Ведь при правильной расстановке мыслей, вы будете знать, что вам потребуется в следующем году. И у вас будет время подготовиться.

Например, вам надо быстро оформить документ на землю, который по закону готовится в течение шести месяцев. Зачем давать взятку, если можно позаботиться об этом заблаговременно? В этом и есть фишка!

Булава: То есть твое предложение – заранее прилагать усилия, чтобы не быть ведомым у коррупции?

Гайворонский: Ты априори будешь ведомым. Концепция в следующем: научитесь планировать. Ведь мы платим деньги не просто за срочность, а за свои мозги.

Булава: Ок, давай приведу другой пример. Алматы. Вдоль многих дорог, по обе стороны, поставили парковки. Управляет всем частная компания. Но если бы правительство объявило открытый конкурс, то я бы тоже поучаствовал и, вполне возможно, предложил бы лучшие условия…

Гайворонский: …«Если бы кабы во рту росли грибы». Я же говорю, что первое правило, которое вам следует понять, - коррупция была, есть и будет.

В первой части (ссылка на первую часть интервью здесь) я говорил, что сейчас есть два поколения – старое и новое.

Новое не знает, что такое голод. Поэтому и кричит: «Да эти уроды! Да если бы я!» и т.п.

Правда в том, что вы будете 10 лет кричать об этом, а они будут продолжать это делать. И второй момент. Задайте себе вопрос: а если я туда попаду?

Просто расслабьтесь и делайте свое дело. За парковками есть море других возможностей. Почему вы смотрите туда, куда смотрят все?

Следующее место, где мы открываем новый фирменный магазин, это Каскелен. Там, куда еще не вышла ни одна кондитерская компания.

Когда мы открывали магазин в Айнабулаке, нас многие отговаривали. Но, в тему будет сказано, что по Алматы именно в Айнабулаке самый высокий уровень продаж.

Булава: У вас там дешевле продукция?

Гайворонский: Увы, но нет. Когда упал тенге, нас многие обвиняли в подорожании цен. Но как мы можем объяснить, что мы уязвимы в геоэкономике? Тенге обесценился, а сом – нет. Раньше 1 сом был равен 3 тенге, а сейчас = 5 тенге.

То есть, если раньше мы что-то продавали за 100 сомов, то есть за 300 тенге, сейчас мы в Кыргызстане по-прежнему продаем за 100 сомов, а в Казахстане за 500 тенге.

Но, несмотря на это, мы до сих пор находимся в среднем ценовом сегменте.

Булава: С какой скорость вы открываете новые магазины?

Гайворонский: Стараемся открывать один магазин раз в два месяца.

Булава: Сколько у вас сейчас магазинов?

Гайворонский: В Алматы 26, в Бишкеке – 15. Если говорить в общем по всем странам, то около 50 магазинов.

С нетерпением ждем Ташкент. И я опять хочу вернуться в Москву. Я там потерял $300 тыс., я туда и вернусь.

Булава: История с Москвой. Что это было?

Гайворонский: Что это было? Крым взяли [улыбается]. Рубль упал!

Булава: А до этого шло все нормально?

Гайворонский: Все шло по плану. Основная часть клиентов об этом даже не знает, ведь никто не читает новостей, предпочитая изучать, как кто делает селфи.

Мне больно от того, что люди уходят в какой-то непонятный бред. Опять же большинство людей ведомы, не многие могут похвастаться наличием осознанности. Увы, но такова реальность.

И если раньше сом к тенге был 1 к 3, а к рублю 1 к 1,5. То сейчас сом к тенге = 1 к 5, а к рублю = 1 к 1.

Когда мы заходили в Москву, то, например, торт стоил 500 сомов, то есть 350 рублей по тогдашнему курсу. И как только упал рубль, отправив туда ту же партию тортов за те же самые 500 сомов за 1 шт., стоимость возросла до 600-650 рублей. Тогда рубль был даже слабее сома.

Булава: В скольких городах России вы были и сколько в общем было магазинов?

Гайворонский: Мы были только в Москве и было три магазина. В планах было увеличить охват до 12 городов России и увеличить количество магазинов до 100.

Булава: Вы столько можете произвести?

Гайворонский: Да, конечно. Из расчета, что на один магазин уходит около трех тонн продукции. Это тот объем качественного сырья, который мы можем собрать.

Булава: Не думал по поводу Украины?

Гайворонский: Нет, потому что я знал, что Украина, как и Грузия, войдет в конфликт с Москвой. Не знал, конечно, как точно все будет, но понимал, что будут геополитические волнения.

Наверное, есть те люди, которые досконально знают, что произойдет. Они же этим и управляют. Мы – простые люди. Куда нам до них?

Моя цель – охватить 5% рынка Казахстана и 1% рынка России. И потом думать о востоке, конкретнее о Китае.

Я вижу тренды глобализации, и я знаю, что мы будем объединены в одну экономическую зону.

Я понимаю, что во всем этом, что такое Кыргызстан? Очень маленькая страна, фактически – как город в Китае. И чем мы можем быть ценными для этой мировой империи? Еще раз повторюсь, едой!

Да, мы сможем производить лишь маленькую часть еды, но и маленькая часть населения сможет позволить себе питаться качественной продукцией.

Плюс население Земли будет подвержено рекламе, тенденциям, спросу, прошивке мозгов. Ведь люди почему-то до сих пор пью Колу, хотя понимают, что это ведет к диабету. Едят консерванты, продолжают недобросовестно относиться к себе и своему питанию.

И те, кто будет делать органическую еду, они будут на коне.

Когда я проговаривал этот момент на рабочем стратегировании в 2013 году, один из топ-менеджеров задал мне вопрос: «Денис, с вашими амбициями все хорошо, вы так красиво все рассказываете. А если вдруг начнется война? Кому будут нужны наши торты?». Я улыбнулся и ответил: «Если даже и начнется война, то какими бы мощными не были танки и самолеты, ими будут управлять люди, которые будут хотеть есть. Мы будем производить не торты. У нас есть: а) казахстанская мука; б) кыргызская вода; в) печи. Что нам еще надо? Мы будем делать хлеб!».

Булава: Каких условий ждешь для входа в Россию?

Гайворонский: Я жду того момента, когда, либо рубль окрепнет, либо сом ослабнет. Когда будет так же, как и раньше, - 1 к 1,5.

Если бы рубль и тенге не упали, то на данный момент, как минимум Москву мы бы уже массово охватили. Мы бы уже строили новый завод. В Казахстане мы бы уже стали лидерами в Алматы и в Астане.

Булава: То есть сейчас вы еще не лидеры?

Гайворонский: Сложно сказать, потому что прямых исследований мы не проводили. У нас есть цель – занять свою долю.

Булава: Предлагаю сменить тему. Однажды я видел, как работают сборщики молока, и удивился, откуда у них столь крутые машины. Тогда мне шепнули на ухо, что это крутая позиция, так как она связана с воровством и так далее. Как вы с этим боритесь?

Гайворонский: Наша логистика построена таким образом, что есть цена, которую мы хотим видеть. А как они выстроят все эти процессы, это уже на их совести.

А так, да, сборщики молока зарабатывают в пять раз больше, чем сами фермеры. Потому что они вынуждают.

Представьте, у вас корова, которая вне зависимости от красных дат календаря выдает молоко. И если вы сегодня не сдали его, оно у вас пропадает.

Что делать? Об этом прекрасно знают посредники и просто наглым образом снижают цены или забирают практически задарма. Потому что фермеру лишь бы хоть что-то получить. Ведь если он не согласится, другой посредник не придет.

Выходом из данной ситуации может быть покупка собственного оборудования, расширение производства и выход напрямую на какую-то компанию или напрямую на клиентов. Но ни у нас, ни в Казахстане это невозможно, так как в наших странах очень много мелких бизнесменов и нет крупных. Все раздроблено. Есть сотни тысяч фермеров и, конечно, они не могут скооперироваться.

Булава: Если бы среднее звено было бы вытеснено из этой схемы, насколько бы упала себестоимость? Или на сколько бы снизилась цена на полке?

Гайворонский: Это сложный вопрос, так как для ответа необходим точный просчет. Но я думаю, что стоимость снизилась бы примерно на 20%.

А нужно ли это снижение? Нет. Я был бы против этого. Я считаю, что надо просто эти высвобожденные деньги пустить на развитие этих же фермеров.

Как я говорил ранее, на данный момент, если объем качественного фермерского молока составляет в наших странах 10%, это уже хорошо. С каждым годом, этот удельный вес будет только уменьшаться. Как бы не наращивали коров, как бы не строили фермы, все равно растет и население, и количество продуктов.

Булава: Вы были первыми, кто применил в кондитерке технологии шоковой и глубокой заморозки?

Гайворонский: Да. Это европейские технологии. Для начала нужно, чтобы продукт схватился, то есть чтобы произошло резкое охлаждение, а потом уже начинается процесс глубокой заморозки.

В чем наша уникальность? После размораживая животный белок не теряет своей структуры. Люди не смогут определить, продукт только из печи или только после разморозки. Но это только в том случае, если продукт натуральный и качественный. Если же в продукции были использованы консерванты или растительные жиры, то белок после процесса заморозки-разморозки потеряет свою структуру.

При СССР сливочное масло производили только три месяца в году. И даже сейчас, натуральное масло производят только летом. В остальной период, все что вы покупаете – это масло, которое достают по мере необходимости из холодильников. Почему? Если бы масло производили зимой, то его цена повысилась бы минимум вдвое.

Вспомните, где хранили наши бабушки масло? Правильно, в холодильнике. Потому что при разморозке с ним ничего не происходит.

Булава: Тем не менее, до вас никто не привозил кондитерскую продукцию в таком виде?

Гайворонский: Нет. Хотя в Алматы, да. Все европейские десерты привозят именно в таком виде.

Булава: А вы как пришли к этому?

Гайворонский: Когда я пришел в компанию, эта технология была в зачаточном состоянии. Она работала с 2007 года. Ее привезла жена учредителя. Она сначала увидела технологию в Европе, а в уже в Москве проходила по ней обучение.

То есть в России эти технологии были с 2005-2006 года. Там люди нормально относятся к тому, что большинство кондитерских изделий поддаются заморозке.

У нас есть слоган: «Лучший консервант в мире – это холод». Лучше использовать природу.

Сила нашего бизнеса заключается в том, что мы смотрим на природу. Что в ней гармонично, то может быть и у нас.

Булава: В чем было ваше конкурентное преимущество, когда вы выходили на Россию? Они давно применяют эти технологии, у них хорошее сырье…

Гайворонский: …Нет. 60% кондитерских изделий в Казахстане содержит пальмовое масло. В России этот показатель равен 85-90%.

В России может быть больше колхозов, но это северная страна. И после распада СССР там все рухнуло. До сих пор не могут восстановить утерянное наследие.

Наше преимущество заключалось в том, что 90% российской кондитерки – нам не конкуренты. А нам и не нужны были 90% рынка. Нам нужен был 1%.

Поэтому, уважаемые читатели, если вы задумываетесь о том, каким бизнесом заняться, то я уже, наверное, в пятый раз за наше интервью повторюсь, - займитесь натуральной едой. Еще долгое время ваш бизнес будет приносить вам миллионы.

Булава: У нас вышла интересная беседа. И тот список вопросов, который я заранее подготовил, мы уже исчерпали. Поэтому я перехожу к финальной серии. Три интересных человека, с которыми тебе хотелось бы поговорить? И что бы ты у них спросил?

Гайворонский: В силу того, что я – бизнесмен, мне было бы интересно пообщаться с теми людьми, которых я считаю безумцами.

Во-первых, однозначно, Стив Джобс, но увы его уже нет в живых. Ему я хотел бы задать вопрос: «как создать дрим тим?».

Второй человек, с которым я также хотел бы пообщаться, - Илон Маск. У него я спросила бы, почему он хочет умереть именно на Марсе.

Третий человек, с которым я хотел бы встретиться, - это Ошо. Вопрос для него: «В чем смысл всего?». Да, это банальный вопрос. Но я до сих пор не могу найти на него, подходящий для меня, ответ.

Булава: Как давно ты ищешь ответ на этот вопрос?

Гайворонский: Около 7 лет. Многие у меня спрашивают, собираюсь ли я заниматься бизнесом всю жизнь. Однозначно, нет. И я хочу понять, где находится та грань, перед которой стоит остановиться.

Булава: Есть ли какая-либо тема, которую хотелось бы затронуть, но я об этом не спросил?

Гайворонский: Скорее, тема страха. Самый мой большой страх – не научиться жить.

Булава: Как ты поймешь, что ты научился жить?

Гайворонский: Только благодаря чувствам. И я этого пока не ощущаю.

Когда люди заявляют, что они живут, они счастливы…возможно, это и так. Но когда я начинаю вдаваться в детали, я понимаю, что их ощущения передаются лишь в словах, а не некой энергией.

И вообще. Я думаю, что самые счастливые люди – это дети до 3-х лет. Потому потом у нас появляется мозг [улыбается]. Чем больше человек развивает мозг, тем менее счастлив он становится. Потому что горе от ума.

Булава: Эволюция бизнесового мышления: исполнитель – управленец – предприниматель – инвестор. На каком уровне ты сейчас находишься?

Гайворонский: Сейчас я левой ногой в топ-менеджменте, а правой – в предпринимательстве.

Булава: Ты еще не инвестор?

Гайворонский: Нет, конечно! Инвестором можно становиться тогда, когда у меня будет готова дрим тим, и я буду знать, что любая инвестиция будет принята и обработана этой дрим тим.

Булава: Оставь одно пожелание нашим читателям

Гайворонский: Просто живите без страхов. Поймите, что только они не дают вам жить. И я очень прошу вас тренировать свое сознание и мышление перед потерей денег, ведь это основный страх всех капиталистических стран.

Цените жизнь. Сегодня вы деньги потеряли, но, если вы чувствуете себя хорошо, то завтра деньги вернутся. Если вы будете чувствовать себя плохо, то это не произойдет.

P.S. И, пожалуйста, как только вы прочли до конца наше интервью, позвоните маме и/или любимому человеку. Просто спросите, как у них дела и встретьтесь с ними.

Живите. Деньги не все решают. Спасибо.